среда, 09 марта 2016
Хьюстон, у тебя нет проблем, ты просто себя накручиваешь.
среда, 10 февраля 2016
Хьюстон, у тебя нет проблем, ты просто себя накручиваешь.
Просто Кейт и всё. Собственно, первая любовь с первого взгляда. Хотя, вру, вторая.


воскресенье, 31 января 2016
Хьюстон, у тебя нет проблем, ты просто себя накручиваешь.
Ты мила и очаровательна в любом возрасте. Будь бесконечно счастлива, Порша 



вторник, 26 января 2016
Хьюстон, у тебя нет проблем, ты просто себя накручиваешь.
Happy birthday, Ellen!
Оставайся так же прекрасна, счастлива и добра, ты - одна из тех, кто делает мир лучше

Оставайся так же прекрасна, счастлива и добра, ты - одна из тех, кто делает мир лучше


четверг, 21 января 2016
Хьюстон, у тебя нет проблем, ты просто себя накручиваешь.
Вспомнила про старый дневник и перерываю там посты и творчество.
Наткнулась на видео по "Everything I am" Serpensortia. Хотела его недавно перечитать, а сейчас и не знаю даже, смогу ли.
Наткнулась на видео по "Everything I am" Serpensortia. Хотела его недавно перечитать, а сейчас и не знаю даже, смогу ли.
четверг, 14 января 2016
Хьюстон, у тебя нет проблем, ты просто себя накручиваешь.
Сегодня очень хочется, чтобы было так:
— Может, он заболел, — с надеждой в голосе предположил Рон.
— А может, совсем ушёл? Из-за того, что место преподавателя защиты от тёмных искусств снова досталось не ему?
— А может, его выгнали? — вдохновенно произнёс Рон. — Его все терпеть не могут…
— А может быть, — промолвил сзади чей-то ледяной голос, — он сейчас стоит и ждёт, когда вы двое расскажете ему, почему вы вернулись в школу не поездом.
(с)Дж.К.Р., "ГП и Тайная комната"
Просто потому, что так не должно быть.
И сны про смерть теперь стало очень страшно видеть.
— Может, он заболел, — с надеждой в голосе предположил Рон.
— А может, совсем ушёл? Из-за того, что место преподавателя защиты от тёмных искусств снова досталось не ему?
— А может, его выгнали? — вдохновенно произнёс Рон. — Его все терпеть не могут…
— А может быть, — промолвил сзади чей-то ледяной голос, — он сейчас стоит и ждёт, когда вы двое расскажете ему, почему вы вернулись в школу не поездом.
(с)Дж.К.Р., "ГП и Тайная комната"
Просто потому, что так не должно быть.
И сны про смерть теперь стало очень страшно видеть.
Хьюстон, у тебя нет проблем, ты просто себя накручиваешь.
понедельник, 11 января 2016
Хьюстон, у тебя нет проблем, ты просто себя накручиваешь.
И каждый раз, когда я начинаю верить в то, что все наладится, кто-нибудь умирает.
Я не фанат Боуи, но великий человек остается великим человеком, и таких очень грустно терять.
На фото - с любимой Тильдой.

Я не фанат Боуи, но великий человек остается великим человеком, и таких очень грустно терять.
На фото - с любимой Тильдой.

суббота, 09 января 2016
Хьюстон, у тебя нет проблем, ты просто себя накручиваешь.
Между нами два с половиной метра до счастья,
Оживленный поток людей и их лиц стирает границу,
Невозможность руку к тебе протянуть кусается,
Самый сильный укус, конечно же, - рана в сердце.
Столько жизней прожито, вместе и порознь,
Столько песен спето и платьев сшито...
Мы плывем по лживой реке хмеля и солода,
И на тридцать медных замков сердца закрыты.
Оставаться в краях, где упрек и ненависть,
Где сжигает зависть и алчность друзей-врагов,
Где сирень и вишню затмила жимолость,
Ни один из нас, слава всем богам, не готов.
Мы стоим у обрыва - каждый со стороны своей,
Мириады метров над пропастью застили глаза,
Я рукой холодной, видавшей и лучших дней,
Дотянусь до руки твоей
и резко
шагну
назад.
Оживленный поток людей и их лиц стирает границу,
Невозможность руку к тебе протянуть кусается,
Самый сильный укус, конечно же, - рана в сердце.
Столько жизней прожито, вместе и порознь,
Столько песен спето и платьев сшито...
Мы плывем по лживой реке хмеля и солода,
И на тридцать медных замков сердца закрыты.
Оставаться в краях, где упрек и ненависть,
Где сжигает зависть и алчность друзей-врагов,
Где сирень и вишню затмила жимолость,
Ни один из нас, слава всем богам, не готов.
Мы стоим у обрыва - каждый со стороны своей,
Мириады метров над пропастью застили глаза,
Я рукой холодной, видавшей и лучших дней,
Дотянусь до руки твоей
и резко
шагну
назад.
пятница, 08 января 2016
Хьюстон, у тебя нет проблем, ты просто себя накручиваешь.
Я мечтала взять тебя за руку и отпустить всю боль. Зачем тебя так хорошо написали.
С днём рождения, Северус.
С днём рождения, Северус.
среда, 30 декабря 2015
Хьюстон, у тебя нет проблем, ты просто себя накручиваешь.
понедельник, 28 декабря 2015
Хьюстон, у тебя нет проблем, ты просто себя накручиваешь.
Я сегодня как-то так.


четверг, 24 декабря 2015
Хьюстон, у тебя нет проблем, ты просто себя накручиваешь.
Новый альбом Полозковой 
Это так больно и испытующе, так... Я всегда удивляюсь тому, как Вере удаётся сочетать метафору и реализм и бить в самое сердце этим коктейлем.

Это так больно и испытующе, так... Я всегда удивляюсь тому, как Вере удаётся сочетать метафору и реализм и бить в самое сердце этим коктейлем.
Хьюстон, у тебя нет проблем, ты просто себя накручиваешь.
Ну, в общем, я просто не мог не. Исходники - фото Лады Север, текст - строка из песни "Iron" Within Temptations.


четверг, 25 июня 2015
Хьюстон, у тебя нет проблем, ты просто себя накручиваешь.
Майкла нет уже шесть лет. Я до сих пор не могу поверить. Он - это все моё счастливое детство и любовь к музыке. И это важный для меня человек и музыкант. Я верю, что сейчас тебе лучше, чем когда-либо.
суббота, 13 июня 2015
Хьюстон, у тебя нет проблем, ты просто себя накручиваешь.
Её действия всегда оправданы, количество допустимых потерь сведено к минимуму, а показатели высоки. Её назначают главой штаба и отправляют в Лондон. Дороги назад для неё теперь уже нет.
Она меняет имя и вычеркивает вместе с ним всё своё прошлое. Она знает, что это единственный вариант, который ей сейчас по силам.
Руководство довольно её работой, все любившие её когда-либо - мертвы, и она больше никогда не слышит своего полного имени в обращениях. Она теперь просто М.
В тихие одинокие вечера, когда работа уже закончена, она возвращается в свою квартиру, наливает бренди в низкий старомодный стакан и, усаживаясь в мягкое кресло, расслабляется.
Её повзрослевший сын приносит плед и бережно укрывает ей ноги, целует ей руки и молчаливо смотрит, своими прекрасными темными глазами препарируя душу. Он смотрит в самую её суть и прощает, прощает ту, что однажды оставила его на съедение крысам. Он прощает и все твердит, умоляет назвать его по имени.
Когда М просыпается, Бонд смотрит на неё обеспокоенно, но ничего не говорит.
Каждую ночь из тени на него смотрят эти же обжигающе-карие глаза Тьяго Родригеса. До самого утра тьма обгладывает его кости.
Она меняет имя и вычеркивает вместе с ним всё своё прошлое. Она знает, что это единственный вариант, который ей сейчас по силам.
Руководство довольно её работой, все любившие её когда-либо - мертвы, и она больше никогда не слышит своего полного имени в обращениях. Она теперь просто М.
В тихие одинокие вечера, когда работа уже закончена, она возвращается в свою квартиру, наливает бренди в низкий старомодный стакан и, усаживаясь в мягкое кресло, расслабляется.
Её повзрослевший сын приносит плед и бережно укрывает ей ноги, целует ей руки и молчаливо смотрит, своими прекрасными темными глазами препарируя душу. Он смотрит в самую её суть и прощает, прощает ту, что однажды оставила его на съедение крысам. Он прощает и все твердит, умоляет назвать его по имени.
Когда М просыпается, Бонд смотрит на неё обеспокоенно, но ничего не говорит.
Каждую ночь из тени на него смотрят эти же обжигающе-карие глаза Тьяго Родригеса. До самого утра тьма обгладывает его кости.
воскресенье, 07 июня 2015
Хьюстон, у тебя нет проблем, ты просто себя накручиваешь.
Городской шум охватывал своей тишиной; в таком гуле не существовало своих мыслей - их глушило при первой же попытке появления. Наверно, в этом особенность всех мегаполисов - за общим шумом не слышишь своей тишины, а значит, тебя попросту и не существует. Убедить всех в их незначительности - ещё одна из важнейших задач больших городов, с которой они потрясающе справляются.
Энди шла по Парижу, опустошенная и тихая. Выброшенный в фонтан телефон никоим образом не мог потревожить, поэтому её сознание было совершенно отключено от реальности. Словно и не было никогда никакой Энди Сакс, журналиста, писателя, верной подруги, любимой девушки, любовницы тех немногих людей, которые были ею околдованы. Сейчас по улице шла абсолютно безликая оболочка в дорогих дизайнерских тряпках. Ничто из надетого на ней не было хоть на каплю её отражением в этом мире. Просто дизайнерские тряпки. Несомненно, дорогие. И совершенно безликие, как оказалось.
Энди хотелось сдернуть с себя всё, что связывало её с "Подиумом", миром моды и лично - Мирандой Пристли. Жизнь в постоянной лжи, жизнь, сосредоточенная вокруг одного человека, рано или поздно начинает надоедать. Либо ты понимаешь, что вся эта жизнь итак уже принадлежит ему. Вернее - ей. От первой выпитой чашки кофе в Старбаксе до последней мысли, подуманной перед непродолжительным сном.
Человек удивителен. Насколько он может отравить собой? Энди чувствовала себя именно отравленной. Она понимала, что слова Миранды в машине - правда, все они - от первого до последнего. Она уже поступилась своими принципами ради этой поездки, глупо было считать, что в этом нет предательства. Ещё глупее было думать, что есть хоть какая-то разница между болью, нанесенной ею Эмили, и той, что нанесла Миранда Найджелу. Они и правда похожи.
Энди казалось, что она была совсем другой до работы в "Подиуме": более открытой и доброй, не язвящей на каждое замечание, не зацикленной на одном, в ней был азарт к самосовершенствованию и саморазвитию, было желание менять мир, который её окружал. В последнее время её миром стала Миранда Пристли и её желания, и Энди совсем не считала это нормой, просто не было времени задуматься и осознать всё это. Не было времени остановиться и выдохнуть, задуматься о чем-то. С Мирандой у Энди не было времени ни на что, кроме нужд начальницы. Её расписание она знала наизусть, но с трудом могла вспомнить, на какое число была назначена вечеринка по поводу дня рождения лучшей подруги; впрочем, зачем? Она все равно не смогла бы туда попасть - слишком много работы. Она забывала позвонить родителям на годовщину их свадьбы, но точно знала, что задано двойняшкам на дом, она получала уведомление из банка и от сотового оператора в свой день рождения и только тогда вспоминала о нём. Разумеется, она знала даты, но каких-либо моральных сил на то, чтобы связать их с личными событиями, у неё уже не было. Какой месяц? Лучший для журнала. Какое число? Наиважнейшее для решения вопросов Миранды. Миранда Пристли - центр Вселенной. Не всей, конечно, только её ассистента и ещё пары-тройки человек, настолько же лишённых личной жизни.
Желание положить заявление об увольнении на стеклянный дизайнерский, - а как же иначе! - стол приходило к Энди каждое утро и покидало её к вечеру. Стоило ей открыть дверь дома на Манхеттене своей парой ключей, стоило ей переступить порог этой сдержанной классики и положить вещи из химчистки в шкаф... Стоило ей подняться по винтовой лестнице и положить Книгу на низкий журнальный столик...
- Ты сегодня поздно, - говорила ей Миранда.
- Наверное, устала? Опять задержали в типографии? - обнимала её плечи Миранда.
- Если хочешь, я перепоручу это. Ты так устаёшь... - выдыхала ей в макушку Миранда.
Стоило ей оказаться Дома рядом с Мирандой, Энди понимала, что она и сама - центр чьей-то Вселенной. И это согревало её изнутри ничуть не меньше ласковых женских рук.
Она болтала ногой в аккуратной туфельке, сидя на маленькой террасе уличного кафе, когда подошла Миранда. В её руках был зонт и, теперь уже неисправный, мобильный Энди. Перчатка была мокрой. Виноватая улыбка Энди была самой искренней
- Теперь нам не придется скрываться на работе, - говорит Миранда и присаживается возле её ног, поглаживая по колену. И это её величайшее одобрение.
- Прости, я испугалась, что официант разболтает о вчерашнем вечере.
Миранда звонко смеётся.
- Мы были слишком громкими?
- О, да! - уверяет Энди.
Обнимая теперь уже бывшую ассистентку за плечи, Миранда Пристли уводит её из шумного гомона уличной тишины. Уводит её ото всей той лжи, что окружает их. Уводит туда, где им можно не лгать никому, потому что они там одни.
Миранда говорит, что честность - самое одинокое слово. Энди говорит, что самое главное - не пытаться лгать друг другу. И что оставаться в одиночестве вдвоём невозможно, Энди говорит, это не их случай. Миранда ей безоговорочно верит.
Сердце Снежной Королевы Герда нежно держит в своих теплых ладонях. Уж она-то его убережет.
06-07/06/15
Энди шла по Парижу, опустошенная и тихая. Выброшенный в фонтан телефон никоим образом не мог потревожить, поэтому её сознание было совершенно отключено от реальности. Словно и не было никогда никакой Энди Сакс, журналиста, писателя, верной подруги, любимой девушки, любовницы тех немногих людей, которые были ею околдованы. Сейчас по улице шла абсолютно безликая оболочка в дорогих дизайнерских тряпках. Ничто из надетого на ней не было хоть на каплю её отражением в этом мире. Просто дизайнерские тряпки. Несомненно, дорогие. И совершенно безликие, как оказалось.
Энди хотелось сдернуть с себя всё, что связывало её с "Подиумом", миром моды и лично - Мирандой Пристли. Жизнь в постоянной лжи, жизнь, сосредоточенная вокруг одного человека, рано или поздно начинает надоедать. Либо ты понимаешь, что вся эта жизнь итак уже принадлежит ему. Вернее - ей. От первой выпитой чашки кофе в Старбаксе до последней мысли, подуманной перед непродолжительным сном.
Человек удивителен. Насколько он может отравить собой? Энди чувствовала себя именно отравленной. Она понимала, что слова Миранды в машине - правда, все они - от первого до последнего. Она уже поступилась своими принципами ради этой поездки, глупо было считать, что в этом нет предательства. Ещё глупее было думать, что есть хоть какая-то разница между болью, нанесенной ею Эмили, и той, что нанесла Миранда Найджелу. Они и правда похожи.
Энди казалось, что она была совсем другой до работы в "Подиуме": более открытой и доброй, не язвящей на каждое замечание, не зацикленной на одном, в ней был азарт к самосовершенствованию и саморазвитию, было желание менять мир, который её окружал. В последнее время её миром стала Миранда Пристли и её желания, и Энди совсем не считала это нормой, просто не было времени задуматься и осознать всё это. Не было времени остановиться и выдохнуть, задуматься о чем-то. С Мирандой у Энди не было времени ни на что, кроме нужд начальницы. Её расписание она знала наизусть, но с трудом могла вспомнить, на какое число была назначена вечеринка по поводу дня рождения лучшей подруги; впрочем, зачем? Она все равно не смогла бы туда попасть - слишком много работы. Она забывала позвонить родителям на годовщину их свадьбы, но точно знала, что задано двойняшкам на дом, она получала уведомление из банка и от сотового оператора в свой день рождения и только тогда вспоминала о нём. Разумеется, она знала даты, но каких-либо моральных сил на то, чтобы связать их с личными событиями, у неё уже не было. Какой месяц? Лучший для журнала. Какое число? Наиважнейшее для решения вопросов Миранды. Миранда Пристли - центр Вселенной. Не всей, конечно, только её ассистента и ещё пары-тройки человек, настолько же лишённых личной жизни.
Желание положить заявление об увольнении на стеклянный дизайнерский, - а как же иначе! - стол приходило к Энди каждое утро и покидало её к вечеру. Стоило ей открыть дверь дома на Манхеттене своей парой ключей, стоило ей переступить порог этой сдержанной классики и положить вещи из химчистки в шкаф... Стоило ей подняться по винтовой лестнице и положить Книгу на низкий журнальный столик...
- Ты сегодня поздно, - говорила ей Миранда.
- Наверное, устала? Опять задержали в типографии? - обнимала её плечи Миранда.
- Если хочешь, я перепоручу это. Ты так устаёшь... - выдыхала ей в макушку Миранда.
Стоило ей оказаться Дома рядом с Мирандой, Энди понимала, что она и сама - центр чьей-то Вселенной. И это согревало её изнутри ничуть не меньше ласковых женских рук.
Она болтала ногой в аккуратной туфельке, сидя на маленькой террасе уличного кафе, когда подошла Миранда. В её руках был зонт и, теперь уже неисправный, мобильный Энди. Перчатка была мокрой. Виноватая улыбка Энди была самой искренней
- Теперь нам не придется скрываться на работе, - говорит Миранда и присаживается возле её ног, поглаживая по колену. И это её величайшее одобрение.
- Прости, я испугалась, что официант разболтает о вчерашнем вечере.
Миранда звонко смеётся.
- Мы были слишком громкими?
- О, да! - уверяет Энди.
Обнимая теперь уже бывшую ассистентку за плечи, Миранда Пристли уводит её из шумного гомона уличной тишины. Уводит её ото всей той лжи, что окружает их. Уводит туда, где им можно не лгать никому, потому что они там одни.
Миранда говорит, что честность - самое одинокое слово. Энди говорит, что самое главное - не пытаться лгать друг другу. И что оставаться в одиночестве вдвоём невозможно, Энди говорит, это не их случай. Миранда ей безоговорочно верит.
Сердце Снежной Королевы Герда нежно держит в своих теплых ладонях. Уж она-то его убережет.
06-07/06/15
суббота, 09 мая 2015
Хьюстон, у тебя нет проблем, ты просто себя накручиваешь.
Танцы вдвоём
Дверь закрылась, и отзвенела последняя телефонная трель. Дома было невообразимо пыльно, пахло застоявшимся воздухом, налицо были все признаки очередного отпуска. Впрочем, назвать постоянные пешие перемещения по незнакомому городу в сопровождении вечношумной Ренаты отдыхом было бы нелепо, несуразно, неправильно. Рифмы на язык не шли, зато в голове уже сложился целый словарь синонимов. Этот словарь был только про Неё. Он так и назывался "Все синонимы к Ренате". В нём были такие слова как "синематограф", "совиньон", "помада" и даже ругательное "дамочка", периодически словарь пополнялся и дописывался. Разумеется, только в голове.
"После отпуска нужен ещё один отпуск", - эта мысль не давала ей покоя последние восемь часов - начиная с посадки на рейс в Париже и заканчивая все той же захлопнувшейся дверью. Рената осталась там, в Париже. "Мне надо побыть с дочерью, у неё сейчас трудный период в школе". Она не возражала. Общаться с Ульяной, которую она знала ещё шагающей под стол, было так же легко, как с племянниками, в чем-то даже проще - она понимала её иногда даже без слов, "по-женски", как сказала бы Рената. Земфира не соглашалась с формулировкой, но уточнять не пыталась, - сказывалась длительная работа над собой, со временем её перестали нервировать плохие формулировки. Она списывала это на влияние Ренаты и закрывала тему. "Это всё твоё дурное влияние!" - нередко резюмировала она ехидное замечание Литвиновой о кардинальных изменениях в своём характере. О пагубности этого влияния можно было слагать легенды. Она не стала.
Шарф - на месте, куртка - на месте, небольшая радость от того, что успела вынести мусор, небольшая радость от того, что не разучилась варить кофе без кофеварки. Уборку надо назначить на завтра, иначе времени точно ни на что не хватит, после поездки идей в голове отчего-то нет, зато блокнот пестрит путевыми заметками, надо разобраться как минимум с ними, а потом уже с самой головой, после - с недвижимостью, а потом решать, как жить дальше.
Вопрос о том, как жить дальше вставал перед ней после каждого оконченного тура. К тридцати восьми годам она успела сделать много, в том числе - разобраться со всеми возможными долгами, с некоторыми - временно, но и это уже хлеб. Вопрос о том, как жить дальше, касался только смысла жизни, и когда этот вопрос всплывал в очередной раз в её сознании, Земфира садилась, брала в руки любой подвернувшийся лист бумаги и писала, словно провинившаяся школьница, сто раз - одно слово. Любовь. Потому что именно это слово и было определяющим для неё. Какой же ещё может быть смысл жизни?
Телефон разразился трелью.
- Слушаю.
- Ты представляешь, она натурально выпроводила меня из города! Сказала, что у меня обострение, как же она сказала-то, а, вот, "нехватки Земфиры рядом". Моя собственная дочь!
Земфира усмехнулась.
- Во сколько ты прилетаешь?
На том конце провода Рената громко обругала чуть не сбившую её машину.
- Я уже в этом чертовом аэропорту, но никак не дозвонюсь до водителя, ты меня заберешь?
- Жди, скоро буду.
Вот и весь смысл жизни - в женщине, старше её на девять лет, дважды бывшей замужем, легкой и смешной, забавной и иногда даже карикатурной. Вечно влюбленной в жизнь. И в неё. В женщине, с которой танцы вдвоем обретают смысл, как и сама жизнь.
Дверь закрылась, и отзвенела последняя телефонная трель. Дома было невообразимо пыльно, пахло застоявшимся воздухом, налицо были все признаки очередного отпуска. Впрочем, назвать постоянные пешие перемещения по незнакомому городу в сопровождении вечношумной Ренаты отдыхом было бы нелепо, несуразно, неправильно. Рифмы на язык не шли, зато в голове уже сложился целый словарь синонимов. Этот словарь был только про Неё. Он так и назывался "Все синонимы к Ренате". В нём были такие слова как "синематограф", "совиньон", "помада" и даже ругательное "дамочка", периодически словарь пополнялся и дописывался. Разумеется, только в голове.
"После отпуска нужен ещё один отпуск", - эта мысль не давала ей покоя последние восемь часов - начиная с посадки на рейс в Париже и заканчивая все той же захлопнувшейся дверью. Рената осталась там, в Париже. "Мне надо побыть с дочерью, у неё сейчас трудный период в школе". Она не возражала. Общаться с Ульяной, которую она знала ещё шагающей под стол, было так же легко, как с племянниками, в чем-то даже проще - она понимала её иногда даже без слов, "по-женски", как сказала бы Рената. Земфира не соглашалась с формулировкой, но уточнять не пыталась, - сказывалась длительная работа над собой, со временем её перестали нервировать плохие формулировки. Она списывала это на влияние Ренаты и закрывала тему. "Это всё твоё дурное влияние!" - нередко резюмировала она ехидное замечание Литвиновой о кардинальных изменениях в своём характере. О пагубности этого влияния можно было слагать легенды. Она не стала.
Шарф - на месте, куртка - на месте, небольшая радость от того, что успела вынести мусор, небольшая радость от того, что не разучилась варить кофе без кофеварки. Уборку надо назначить на завтра, иначе времени точно ни на что не хватит, после поездки идей в голове отчего-то нет, зато блокнот пестрит путевыми заметками, надо разобраться как минимум с ними, а потом уже с самой головой, после - с недвижимостью, а потом решать, как жить дальше.
Вопрос о том, как жить дальше вставал перед ней после каждого оконченного тура. К тридцати восьми годам она успела сделать много, в том числе - разобраться со всеми возможными долгами, с некоторыми - временно, но и это уже хлеб. Вопрос о том, как жить дальше, касался только смысла жизни, и когда этот вопрос всплывал в очередной раз в её сознании, Земфира садилась, брала в руки любой подвернувшийся лист бумаги и писала, словно провинившаяся школьница, сто раз - одно слово. Любовь. Потому что именно это слово и было определяющим для неё. Какой же ещё может быть смысл жизни?
Телефон разразился трелью.
- Слушаю.
- Ты представляешь, она натурально выпроводила меня из города! Сказала, что у меня обострение, как же она сказала-то, а, вот, "нехватки Земфиры рядом". Моя собственная дочь!
Земфира усмехнулась.
- Во сколько ты прилетаешь?
На том конце провода Рената громко обругала чуть не сбившую её машину.
- Я уже в этом чертовом аэропорту, но никак не дозвонюсь до водителя, ты меня заберешь?
- Жди, скоро буду.
Вот и весь смысл жизни - в женщине, старше её на девять лет, дважды бывшей замужем, легкой и смешной, забавной и иногда даже карикатурной. Вечно влюбленной в жизнь. И в неё. В женщине, с которой танцы вдвоем обретают смысл, как и сама жизнь.
воскресенье, 26 октября 2014
Хьюстон, у тебя нет проблем, ты просто себя накручиваешь.
Это просто любимый пейринг и хорошие слова. В общем, да.


вторник, 17 июня 2014
Хьюстон, у тебя нет проблем, ты просто себя накручиваешь.